Небо приобретало ночные оттенки. На середину поляны была поставлена высокая белая арфа, похожая на крыло лебедя. Одна девушка отделилась от сидящих на траве людей и подошла к музыкальному инструменту. Все на поляне затаили дыхание и приготовились слушать.
Девушка играла вдохновенно, было видно, что она вкладывает в музыку всю свою душу. Когда ее длинные гибкие пальцы касались хрупких струн арфы, в густой синеве воздуха разливалась надрывная восторженная мелодия, похожая на плач. Она волнами растекалась по залитой бледным лунным светом поляне, переплетаясь с дыханием ветра и шепотом листвы, и через несколько мгновений юноша уже не мог отделить мелодию, рождаемую арфой, от музыки природы. И вот девушка запела. Ее голос стремился ввысь, к ночному небу, серебряному диску луны и бесконечно далеким огонькам звезд. Юноша почувствовал, что его сердце начинает раскрываться навстречу прекрасному. Он окинул взглядом знакомые деревья вокруг, но увидел их совсем не так, как видел раньше. Как будто ему открылась какая-то другая, доселе неведомая ему сторона предметов и явлений, и юноша не понимал, как он раньше мог жить без того, что он узнал сейчас. Ему казалось, что он составляет единое целое и с мягким шелком травы, на которой сидит, и с деревьями, и даже с этим далеким, невозмутимо-спокойным и бесконечно прекрасным небом…
Но вот девушка плавно отстранила руки, и струны, в последний раз отозвавшись на нежное прикосновение, горестно замолчали. Поляну плотным покрывалом окутала полная звуками тишина. Никто не осмеливался нарушить ее хрупкое очарование. Люди сидели молча, в глубокой задумчивости, полные впечатлений от пения девушки. Эмоции, звучавшие в ее игре и голосе, надолго захватили сердца слушателей и, оставив в них глубокие следы, заставили проснуться все самое лучшее, что было в их душах. И многие из тех, кто сидел в тот момент на поляне, испытывали глубокое, тихое счастье.