Так если взаимной любви нет, то пусть
Быть любящим больше мне выпадет грусть.
У. Х. Оден

- Заклинаю, чтобы Хайно соединился с Жанной так же, как соединены Огонь, Воздух и Вода с Землею, и чтобы помыслы Хайно направлялись к Жанне, как лучи Солнца направляют Свет мира и его добродетелей; и чтобы Хайно создал ее в своем воображении и взгляде так, как небо создано со звездами и дерево со своими плодами. И да витает высокий дух Жанны над духом Хайно, как вода над землею. И делайте так, чтобы Хайно не имел бы желания есть, пить и радоваться без Жанны, - Жанна шумно выдохнула, и в тот же миг сильный порыв ветра распахнул окно. Рама задела зеркало, и оно упало на пол, брызнув фонтаном серебряных капель.
Девушка наклонилась подобрать осколки, повторяя про себя: "Это случайность, эти заговоры ни на кого не действуют", хотя, честно говоря, она не сомневалась в том, что пробудила что-то страшное...

Все началось, как обычно начинаются такие истории - она увидела его на MTV и влюбилась в него, в его голос и в его музыку - старая-старая сказка... Если бы это произошло лет пятьсот назад, она бы увидела его портрет и убедила бы себя, что не может без него жить. Такие девушки, как Жанна были всегда - в меру симпатичные, в меру умные и очень сильно поддающиеся внушению. К сожалению, времена, когда девушке нужно было ждать рыцаря в высокой башне и кидать ему белоснежный платок, парящий в небесах белой птицей, давно канули в Лету, и современные девушки прибегали к самым изощренным способам, чтобы привлечь внимание понравившегося юноши. Например, Жанна достала это заклинание, которое произвело такой неожиданный эффект. И теперь, собирая осколки, она вспомнила старую примету: зеркало разбилось - семь лет счастья не видать...
- Зря я все это затеяла, - громко сказала Жанна, пытаясь прогнать страх, опутавший ее скользкой паутиной.

Несколькими секундами раньше в пятиэтажке в престижном районе Берлина распахнулось окно, и молодой человек с темными взъерошенными волосами жадно вдыхал лекарство из ингалятора. Последний раз такой приступ у него был, когда он застал свою любимую девушку в постели со своим другом, но посреди ночи приступов у него не было никогда. Пытаясь отдышаться и немного успокоить бешено стучащее сердце, он опустился на пол, прислонившись спиной к холодной стене.

Всю ночь Жанне снились кошмары. Она видела себя то ведьмой, то агнцем на жертвенном камне, вокруг нее вились демоны, колдуны, кричащие, что теперь она принадлежит им. Несколько раз она просыпалась от собственных криков и снова засыпала. Ей снился Хайно - бледный, изможденный, беззвучно шевелящий белыми губами, глядящий то обвинительно, то влюбленно, протягивающий к ней руки...

Хайно пытался собраться и, как все творческие натуры, заговорил сам с собой.
- Соберись, что ты, как первоклассник, - велел он себе еще задыхающимся голосом.
Его взгляд упал на пачку сигарет, вспомнился его лечащий врач, убеждавший его, что он не доживет до тридцати, если не бросит курить. Он трясущимися после приступа пальцами достал сигарету и затянулся - иногда он вел себя противно всякой логике. Послезавтра ему предстоял концерт, и он, успокаивая проснувшуюся совесть, сказал вслух:
- Послепослезавтра я брошу курить. Окончательно.
Ему понравилось, как он это сказал - торжественно, как клятву скаута, и он расцвел в улыбке. Он часто стоял перед зеркалом, глядя на свое лицо, словно не понимая, за что его любят все эти безумные фанатки. Иногда он говорил, подражая героям американских фильмов:
- Парень, сегодня ты бесподобен.
А иногда говорил:
- И как зеркало не трескается от вида такой рожи?
Он все еще сидел на полу, пуская дым в потолок, и в его голове рождались строчки новой песни. Ему нравилось писать песни - сначала появляется некое странное ощущение, словно ты чувствуешь какие-то вибрации, потом ощущение облекается в слова и voila! его голос, иногда срывавшийся и царапавший слух, как скрежет ногтя по школьной доске, звучит чувственным стоном.

Жанна не могла заставить себя пойти на концерт. После всего, что случилось? Нет, нет, тысячу раз нет. Но любопытство терзало ее с каждым часом все больше и больше - сработало заклинание или нет?
- От судьбы не уйдешь, - убеждала она сама себя. - Если нам суждено встретиться, мы встретимся.

Хайно безумно волновался перед концертом. У него тряслись руки, и Макс, которому надоело слушать стук бутылки об зубы солиста, отобрал у него пиво.
- Да что с тобой?
- Ничего, - Хайно сам не понимал, что с ним происходит.

Жанна стояла в толпе восторженно визжащих поклонниц, напряженная, как туго натянутая струна. Когда Хайно, живой и невредимый, вышел на сцену, она облегченно перевела дыхание. Он поднес микрофон к губам, почти погружая его в рот, и запел. Сердце у Жанны застучало в такт музыке и, казалось, что если музыка замолчит, ее сердце остановится в ту же секунду.

Все проблемы улетели, все печали были далеко. Когда он пел, он был богом - иногда темным, иногда - светлым. Он чувствовал власть над этими людьми, сходившими с ума от его тела. Его взгляд, скользивший по толпе, вдруг резко, словно споткнувшись, остановился на девушке с темными волосами чуть ниже плеч. Ему никогда не нравились коротко стриженые девушки - даже с лицами, покрытыми краской, они напоминали ему мальчиков. Но эта девушка словно пришла к нему из снов, после которых смущенно подмигиваешь своему отражению в зеркале. Ему казалось, что все его песни звучат фальшиво, потому что не посвящены ей; только когда его голос соскальзывал в "скат", когда он пел, не проговаривая слов, это было настоящим...

Когда глаза Хайно остановились на ней, Жанна вздрогнула, как от удара плетью. Его голос зазвучал глубже, наполняя все ее существо пьянящим восторгом. Его глаза, похожие на расплавленный нефрит, наполнились огнем, который сжигал ее в пепел. Эти мгновения были так прекрасны, что грязный договор с силами тьмы превратился в ее воображении в благословение их союза...

Когда концерт кончился, Хайно, смерчем сметая все на своем пути, рванул на улицу. Она не могла уйти, она должна была его подождать... И на самом деле, она стояла, прислонившись к стене, засунув руки в карманы узкого пиджака. Он подбежал к ней, и мгновение они стояли, просто глядя друг на друга и не говоря ни слова. Он неловко протянул ей руку в перчатке с обрезанными пальцами:
- Привет.
- Привет, - она пожала его руку, и он поразился какие у нее теплые ладони.
- Хайно.
- Я знаю, как тебя зовут, - покачала она головой. - Жанна.
Опять неловкое молчание. Она затеребила золотую цепочку с кулоном в виде ее знака зодиака - Тельца. Он, не выпуская ее руки, сказал:
- Пойдем?
Она кивнула, и они пошли по длинной улице, кончавшейся где-то за горизонтом. Все слова рассыпались в пыль, и они шли молча.
Она осталась у него на ночь, и как-то незаметно переехала к нему, превратив его холодную холостяцкую квартиру в расцвеченный солнечными зайчиками дом.

Он проснулся рядом с ней и, потянувшись, взял пачку "Мальборо". Жанна, подглядывая за ним из-под полуопущенных ресниц, забрала у него сигарету и затянулась.
- Ты собирался бросить курить.
- Знаю, - он обнял ее свободной рукой и зарылся лицом в ее черные, с отросшими каштановыми корнями, волосы. - Мне снился сон, будто мы плаваем в море таком теплом... И целуемся...
- Я не умею плавать, - сухо ответила она. - И целоваться.
Это было правдой - она не умела и не любила целоваться.
- Я люблю тебя, - он никогда не произносил эти слова просто так и с такой нежностью.
Жанна раздавила окурок в пепельнице и освободилась от его объятий. За месяц она устала от его щенячьей привязанности, от этой сопливой жвачки, в которую превратились его песни. Она сильно изменилась, но для Хайно она оставалась милой девочкой, которая ждала его после концерта.
Первый месяц она была на седьмом небе от счастья: он звонил ей каждую минуту, дарил мягкие игрушки, розы, словом, делал все теплые и глупые вещи, которые по неписаному этикету делают все влюбленные мужчины. Но сейчас это ее только злило. В одно сентябрьское утро она просто проснулась с мыслью, что человек, который спит рядом, ей вовсе не нужен. С тех пор ее потянуло на грубых мужланов, в которых она не видела даже намека на настоящие чувства. Они создавали иллюзию гармонии в ее душе - с одной стороны безграничное обожание, с другой - скотское отношение, превращающее Жанну в паршивую дрянь. Как только они говорили слово "любовь", она молча уходила. Она чувствовала себя виноватой, но не могла уйти - Хайно часто повторял, что если она уйдет, он не вынесет этого. И ей приходилось скрываться и часто уходить, чтобы не видеть влюбленных глаз когда-то любимого мужчины. Она повзрослела за эти полмесяца на целую жизнь.
Жанна постучала в дверь их условным стуком: два раза, пауза, три раза. Ей открыл Лоури - как всегда небритый, с сигаретой в зубах. Обычно во время их встреч ни он, ни она не произносили ни слова - о чем им разговаривать? Она часто приходила к нему в автомастерскую и, присев на жесткую скамеечку, любовалась игрой его мышц, перекатывающихся под его блестящей от пота кожей. Вот и сейчас она сидела, смоля сигареты одну за другой, воображая себя леди Чаттерлей. Внезапно Лоури оторвался от работы.
- А что с твоим парнем?
- Что?
- Ну, он не удовлетворяет тебя как следует?
- Удовлетворяет. Просто он слишко