Какими они были, наши предки? Теми ли словами, что и мы, признавались друг другу в любви? Смотрели ли на закатное небо, вдыхали ли глубоко воздух, пропитанный сосновым запахом? Какими глазами смотрели в будущее — темными или светлыми? Были ли растерянными и сильными, алчными и щедрыми?

Путешествие мое на место раскопок так называемого грунтового могильника Вельбарской культуры, проходящих под руководством Вадима Белевца, сотрудника отдела археологии железного века Института истории Национальной академии наук, началось задолго до поездки в Брест. Долго и упорно искала я в библиотеках и Интернете упоминания о готах. Нашла. Прочитала. И осталась в полной растерянности — настолько противоречивым было то, что предлагали современные историки. Могильник Брест — Тришин, Черняховская культура, «северные варвары», скифские войны, готы, бораны, саги — все эти термины и понятия образовали в моем сознании большую кучу малу...

Поэтому, пока добиралась из родных Барановичей до Бреста и потом еще полчаса на маршрутке до места раскопок, я пыталась понять, верю я или нет в то, что в нашей крови есть пусть малая, но толика готской крови. Говорят, что легендарные готы, прокатившиеся волной по нашим землям от Немана до Припяти 2 тысячи лет назад, оставили, например, в нынешних жителях Дрогичинского и Каменецкого районов своих генетических следов больше, чем в современных немцах... Возможно, это и так. Во всяком случае, Вадим Белевец, встретивший меня на остановке, эту теорию разделяет.

...Мы шли мимо обыкновенного поля, засаженного картофелем, и вдруг Вадим наклонился и поднял серый камушек.

— Это обломок керамики, — сказал он, протягивая мне черепок. — Здесь все ими усыпано. Поле как раз на месте бывшего селища — неукрепленной деревни готов. А могильник вот там, в трехстах метрах.

На вершине песчаной дюны выкопана многоступенчатая яма, каждая тщательно заглаженная ступенька — отдельное захоронение. Там, где погребены останки человека, сожженного на ритуальном костре, — овальное темное пятно. А где хоронили «трупоположением» (археологический термин) — расплывчатые контуры тела. Во всяком случае, если постараться напрячь воображение, контуры угадываются.

Раскопки ведутся пластами по 20 сантиметров, весь песок тщательно просеивается через сито. Как только что–то находят — будь то фрагмент обгоревшей кости или бусинка, слои грунта начинают снимать по миллиметру. Ножом. Одновременно все замеряется и зарисовывается на специальном плане.

Мне показали находки: несколько бусин, стеклянных и янтарных, фибулы — застежки, заменявшие готам пуговицы, пряжка, уголек погребального костра, остатки парчовой ткани. В полиэтиленовом пакете собраны несгоревшие остатки костей, зубы... По ним, кстати, можно будет определить возраст человека, погребенного здесь. По бусинам определяют торговые и брачные связи жителей деревни, по форме пряжек и фибул — культурную и национальную принадлежность поселенцев. В археологии нет молчащих вещей, просто надо уметь услышать то, что они говорят.

На раскопках сейчас работают 8 человек. В том числе и девушки–волонтеры из Чехии и Испании. «Мы — азартные люди, археология «заводит» больше, чем остальные увлечения!» — говорит мне одна из исследовательниц — минчанка Светлана. М–да... Ну и хобби... Целый день на четвереньках с ножом. Скреб–скреб, миллиметр за миллиметром. Но... Вдруг звякает о клинок черепок, или подвеска, или древнеримская монета... Вот оно, то, ради чего были эти месяцы нудной и тяжелой работы. Я поняла это, когда на моей ладони оказалась бусинка — почти ровесница Христа. Передать словами это тяжело: здесь и восторг, и благоговение, и любопытство, и волнение... Целый букет чувств!

— По сути, мы могильник спасаем, — рассказывал мне Вадим Белевец на обратном пути из лагеря археологов к раскопкам. — Обнаружен он был еще в 1939 году, за две недели до начала Второй мировой войны. Конечно, тогда не было возможности его изучать. А потом... Потом тоже было не до археологии... (Вадим мрачнеет.) Здесь шоссе рядом строили, все, что было рядом, снесли бульдозерами. В том числе и этот памятник Вельбарской культуры, несмотря на то что он внесен не в один реестр. Просто табличка здесь не стояла, что охраняется законом... Так что мы раскапываем то, что уцелело.

— Почему же не поставили табличку?

— С одной стороны, табличка — дело полезное, с другой — привлечет «черных археологов». А эти — беда еще похуже строителей. Придут с металлоискателями золото копать. А какое золото, если здесь обычная деревня была? Все испортят, выбросят: кости, черепки, утварь...

Кстати, именно поэтому я и не указываю точное место раскопок — археологам лишняя реклама не нужна. Впрочем, кроме «черных копателей», проблемы археологам добавляют и местные жители, привыкшие брать песок для строительства на месте могильника. Таким, непонятливым, подолгу приходится растолковывать, почему здесь копать нельзя.

Беседуя, мы доходим до раскопа и... столбенеем! Там, где еще час назад были вскрытые погребения, — ровное поле песка с тракторными следами. Вдалеке на дорогу сворачивает бульдозер...

— Господи! — только и могут сказать волонтеры. На глазах у девушек — слезы. Оставалось два дня самой важной и интересной работы, той, к которой шли месяц, — вскрытие самих захоронений.

Мужчины кидаются вдогонку за бульдозеристом и выясняют, что «законсервировать» могильник он должен был в воскресенье. Но воскресенье — выходной день, а у него как раз свободный часок. Вот и решил, святая простота, все сделать заранее: «А что? Какая разница, когда яму засыпать?»

Вот так. Кто–то чего–то недопонял, и месяц работы — коту под хвост. Подумаешь, археологи какие–то там... Переживут!

Впрочем, хотя и случилась на раскопках такая неприятность, уезжала я оттуда с оптимистичным настроением. Ведь такой бульдозерист — один, а ребят, работающих в археологии, желающих, чтобы прошлое наше не поросло быльем, — много. А значит, будущее — именно за ними!


Справка «СБ»

Готы были одним из самых знаменитых народов древности. Перейдя в IV веке нашей эры через Дунай, они наголову разгромили Византию, а потом, уйдя в Италию, захватили даже сам Рим. Готы создали собственную письменность — руны. На готский язык они перевели Библию. Написали свою историю (гот Иордан). Не случайно стиль так называемого высокого средневековья Европы называется готическим. Далеко на юге и западе Европы готы оказались после того, как они покинули Поднепровье и Полесье, в том числе и наше, белорусское. Накануне нашествия гуннов нынешняя территория Брестчины входила в состав огромного королевства Германариха. Кстати, у готских властителей были имена, звучащие абсолютно по–славянски: Велимир, Валамир, Валдар. Не случайно известный историк М.Ю.Брайчевский настаивал, что готы были одними из первых в истории славянами... В самом деле, сравните, например, имя готского племени «тервинги» с летописным славянским — древляне! Казалось бы, такие исконно славянские слова, как «князь», «полк», «меч», «шлем», имеют готское происхождение.

ГРИНКЕВИЧ Татьяна "СБ"; 29.07.2005